Ворон,  широко распространён в мифологических представлениях, обладает значительным кругом функций, связывается с разными элементами мироздания (подземным миром, землей, водой, небом, солнцем), что свидетельствует о глубокой мифологической семантике этого персонажа. Она обусловливается некоторыми универсальными свойствами Ворона как птицы, в частности резким криком и черным цветом. Само слово «ворон» в большинстве языков этимологизируется как указание либо на крик Ворона (иногда звукоподражательно — в романо-германских, кельтскях. палеосибирских,   венгерском,   ацтекском наименованиях), либо на его окраску (в т. ч. в балто-славянских, арабском, китайском языках). Чёрный цвет Ворона часто воспринимается как приобретённый от соприкосновения с огнём или дымом, в силу наказания бога и т. п. 

         Предание о падале, по гипотезе К. Леви-Строса, способствует тому, что Вороне функционирует в мифах как культурный герой: падаль — уже не животная, но и не растительная пища, поэтому Ворон олицетворяет некий компромисс между хищными и травоядными, противопоставление которых друг другу оказывается в конечном итоге смягчением фундаментальной антиномии жизни и смерти. Поэтому Ворон воспринимается как медиатор между жизнью и смертью. 
         Как трупная птица чёрного цвета с зловещим криком Ворона хтоничен, демоничен, связан с царством мёртвых и со смертью, с кровавой битвой (особое развитие получает мотив выклёвывания Вороном глаз у жертвы), выступает вестником зла. Поскольку Ворон в поисках пищи копается в земле, он связывается и с нею; как всякая птица, Ворон ассоциируется с небом. Связь Ворона с этими тремя сферами определяет то, что он (это особенно видно в палео-азиатской мифологии и индейцев Северной Америки мифологии} наделяется шаманским могуществом  и, в частности, выполняет посреднические функции между мирами — небом, землёй, загробным (подземным или заморским) царством, являясь, таким образом, медиатором между верхом и низом. 
      Ворон воспринимается как медиатор (главным образом в северных мифологиях) между летом и зимой (он неперелётная птица), сухим и влажным, солёной и несолёной влагой (связь Ворона или созвездия Ворона с сухим сезоном почти универсальна, сухостью в некоторых мифологиях мотивируется «голос» Ворона; как посредник между водой и сушей он участвует в мифах о потопе; создавая «сушу», Ворон достаёт горсть земли со дна моря; он добывает воду и делает реки, причём пресную речную воду он иногда берёт у хозяев солёного моря).. 
       Умение подражать человеческой речи, а возможно и долголетие, способствовали возникновению представлений о Вороне как о мудрой вещей птице (ср. его связь с загробным миром). Наряду с этим (особенно в северных мифологиях) Ворон воспринимается как посредник между мудростью и глупостью (он — «мудрый» шаман и плут-трикстер, попадающий впросак или совершающий « безумные » поступки). Ворон является медиатором между мужским и женским началом (ср. его попытки изменить пол, «выйти замуж», и т. п., сопоставимые с шаманством превращённого пола). Выступающий в мифах как существо двойной антропозооморфной природы, Ворон выполняет медиативную функцию между человеческим и животным. Участие Ворона в основных мифологических оппозициях способствует его роли как «серьёзного» культурного героя и одновременно шутника-трикстера. Как культурный герой Ворон осуществляет медиацию в оппозиции природы и культуры. 
       Ворон — центральный персонаж в мифах некоторых народов Северной Азии и Северной Америки, прежде всего у палеоазиатов чукотско-камчатской группы (чукчи, коряки, ительмены) в Азии; у северо-западных индейцев (главным образом тлинкиты, но также хайда, цимшиан, квакиютль), северных атапасков и отчасти эскимосов (повидимому, в результате заимствования) в Америке. В этих мифологиях Ворон выступает как первопредок — демиург — культурный герой, могучий шаман, трикстер (ительменок. Кутх, корякск. Куйкынняку, чукот. Куркыль, тлинкитск. Иелъ). Он фигурирует в двух ипостасях — антропоморфной и зооморфной, и типологически близок тотемическим первопредкам двойной антропозооморфной природы в мифологиях других американских индейцев и австралийцев. Его деятельность в мифах отнесена ко времени мифического первотворения что, в частности, делает возможным сочетание функций «серьёзного» культурного героя и плута-трикстера в одном персонаже. 
        В мифах о творческих и культурных деяниях Ворона мотивы у палеоазиатов (как культурный герой Ворон выступает прежде всего у чукчей) и в Северной Америке в основном совпадают. Ворон создаёт свет и небесные светила, сушу и рельеф местности, людей и зверей; он добыл пресную воду у хозяев моря, раскрасил всех птиц (а сам превратился из белого в чёрного), положил начало рыболовству. Эти мотивы можно считать древнейшими, созданными в период генетического единства или длительных контактов предков палео-азиатов и индейцев Северной Америки. Однако последним не известен палеоазиатский миф о Вороне, который вместе с другой птицей (зимушкой или куропаткой) пробил клювом небесную твердь, добыв таким образом свет (но в обеих мифологиях есть мифы о похищении небесных светил в виде мячей у их злого хозяина ради создания света); а палеоазиатам не знакомы североамериканские рассказы о том, как Ворон добился от хозяйки прилива регулярной смены прилива и отлива и о том, как он добыл огонь (у чукчей Ворон создаёт сакральный инструмент для добывания огня). 
Существование этих различных, но типологически близких мотивов, возникших самостоятельно в каждом из регионов, подчёркивает общность мифологической семантики Ворона. 
       Прежде всего как первопредок и могучий шаман Ворон выступает в фольклоре коряков и ительменов. Он патриарх  «вороньего»  семейства,  от которого произошли люди; у него большая семья, и он защищает своих детей от злых духов, помогает в устройстве их браков; а сами брачные приключения его детей суть символическое выражение возникновения и правил организации и функционирования социума (установление дуальной экзогамии через отказ от кровосмешения, установление «брачных связей» с существами, персонифицирующими природные силы, от которых зависит хозяйственное благополучие социума). 
       Вокруг Ворона и его семьи объединён почти весь повествовательный фольклор коряков и ительменов. Такая «семейная»   циклизация   отличает палеоазиатский фольклор от фольклора северо-западных индейцев, циклизованного     «биографически» — в нём преобладают мифы о «героическом» детстве Ворона и о его странствиях: в Северной Америке Ворон — прежде всего культурный герой, а не «патриарх», хотя и здесь имеются представления о нём как о первопредке. Так, он часто выступает как тотем или родовой эпоним, считается родовым или фратриальным предком. С оппозицией фратрий, очевидно, связано его противопоставление другой птице (лебедю, гагаре, орлу; ср. ниже об иудаистском противопоставлении Ворона голубю; один из представителей семейства «вороньих» выступает в оппозиции к орлу в Северной Австралии, он также является и трикстером) или зверю (обычно волку). В частности, у северо-западных индейцев и у некоторых групп атапасков племя делится на фратрию Ворона и фратрию волка или орла. 
В отличие от мифов творения, рассказы о проделках Ворона-трикстера не совпадают по мотивам в палеоазиатском и североамериканском фольклоре, но типологически идентичны. Исключение составляют повествования о мнимой смерти Ворона и о его попытках переменить пол, представляющие пародию на некоторые стороны шаманизма (аналогичные истории рассказывают и о других трикстерах). Таким образом, «трикстерский цикл» о Вороне возник, повидимому, позже, чем мифы творения. 
       В палеоазиатском фольклоре Ворон-трикстер и прожорлив, и похотлив, но его основной целью является утоление голода. В Северной Америке похотливость приписывается другому трикстеру — Норке, а для Ворона характерна только прожорливость. Разница проявляется также в том, что у палеоазиатов Ворон-трикстер действует на фоне общего голода, постигшего всю его семью; в Северной Америке состояние голода — специфическая черта самого Ворона, возникшая, по мифу, после того, как он съел коросту с кости. 
     Ворон-трикстер готов на любой коварный обман, часто торжествует, но бывает и одурачен. Если он выступает как представитель семьи (что прежде всего характерно для палео-азиатской мифологии), его трюки удаются, когда они направлены против «чужих», и проваливаются, когда Ворон действует в ущерб «своим», нарушает физические или социальные нормы (покушается на коллективные запасы пищи, меняет пол, пренебрегает половозрастными принципами разделения труда, изменяет жене). Трюки Ворона противостоят нормальной социальной деятельности его детей, «дополнительны» ей, воспринимаются как па-разитарная форма поведения и являются шутовским дублированием, пародийным снижением его собственных деяний как культурного героя и могучего шамана. Там, где Ворон действует вне семейного фона, что характерно и для палеоазиатского и для северо-американского фольклора, его трюки имеют переменный успех. В этом случае он часто пытается удовлетворить свои нужды за счёт других подобных антропозооморфных существ; у палеоазиатов это лиса, волк и др., в Северной Америке — баклан, медведь-гризли, орёл, также волк. 
      Аналогичная семантика образа , выявляется и в мифологических представлениях других народов Севера:» Азии и Северной Америки. В якуте ЕЖ мифологии Ворон — атрибут Улу Тойоаш», мифического главы чёрных шаманов и имеет демонический характер в эвенкийских мифах Ворон иногда выступает в роли неудачного, непослушного помощника бога-творца. На Севера Америке у индейцев других племе сказания о Вороне встречаются только спорадически, но там известен миф о потопе с участием Ворона (у северно-западных индейцев Ворон. иногда также связывается с потопом): он ПОСЛАН искать сушу, не возвращается, и называется чёрным цветом. Шведская фольклористка А. Б. Рут, СОЦИАЛЬНО изучавшая мотив всемирно— потопа, считает, что эти сюжета. возникли в результате контаминашо индейских мифов о демиурге-ныряет  щука,  вылавливающем  землю, рассказами библейского происхожу ния о всемирном потопе, занесённым миссионерами. 
       Уже древнейшее сюжетное упоминание о Вороне в вавилонском эпосе Гильгамеше связывает его с мифе» о всемирном потопе:  Утнапиштт посылает из ладьи (на которой спасается от потопа) последователь в ласточку, голубя и Ворона, чтобы узнать обнажилась ли суша. Первые две птицы возвращаются, не найдя сухого места, а Ворон не возвращается — свидетельство того, что он обнаружил сушу. В библейском описании потопа (восходящем к вавилонскому Ворону не вернулся, а посланный за тем голубь прилетел с листом оливы, то есть в полном отличии от вавилонской версии Ворон выступает как дурной вестник, а голубь как хороший. Эта же трактовка становится ярче в поздний еврейской (постбиблейской) и мусульманской традициях (Ной проклинает Ворона, делает его чёрным, благословляет   голубя).   В   средневековой христианской традиции Ворон становится олицетворением сил ада и ДЬЯВОЛА а голубь — рая, святого духа, христианской веры (крещения). Так же интерпретация опирается, повидимому, как на еврейскую традицию д отражает иудаистское деление животных на чистых (голубь) и нечистых (ворон), так и на дохристиански-мифологические представления народов Европы, в которых Ворон имеет отчётливую хтоническую характеристику и фигурирует как птица, приносящая несчастье. Появление Ворона на левой стороне дома  было  дурной приметой, во время сева его появление предвещало неурожай, встреча двух воронов в воздухе — войну В  древнеирландской,  и  особенно древнескандинавской,    литературах (восходящих к фольклору и отражающих дохристианскую мифологию) Ворон иногда обладает железными когтями и клювом, есть и образ одноглазого Ворона, что характерно для хтонических существ. Ворон фигурирует в описаниях битв,   предвещает   гибель   героев. Скандинавского верховного бога Одина связанного с царством мёртвых и войнами, сопровождают две мудрые вещие птицы — вороны  Хугин  и Мунин Ворон, повидимому, связан и кельтским богом Лугом.   В античной мифологии Ворон (или ворона) сопровождает богов и героев, связанных с небом и солнцем, с культом земледелия, с войной и подземным царством: Кроноса (и римского Сатурна), Аполлона, Афину (шлем Афины имеет вид ворона), Асклепия. Имеется много упоминаний о мудрости Ворона. Согласно Овидию , Аполлон узнаёт от Ворона об измене любимой им нимфы и в горе делает его чёрным. По преданию Ворон предсказывает смерть Цицерона и др. Вместе с тем отчетливой хтонической характеристики античный Ворон не имеет. 
    Поверья о том, что Ворон. приносит несчастье, зафиксированы в Северной Африке. Передней, Южной и Восточной Азии. В Древнем Китае ворон был солярным символом;  лишние солнца, убитые стрелком И, мыслились как Ворон. Демоническим персонажем Ворон, является в русских сказках Ворон Воронович). .